Многообразие проявлений причинно-следственных связей в материальном мире обусловило существование нескольких моделей причинно-следственных отношений. Исторически сложилось так, что любая модель этих отношений может быть сведена к одному из двух основных типов моделей или их сочетанию.

Образ Медного Всадника в поэзии конца XX века

Но зачем триумфатор надменный

Так спешит затоптать червяка,

Что скакун задыхается медный,

Тяжело раздувая бока?

Знать, какое-то общее лихо

Приковало железным кольцом

К драной пятке бегущего психа

Царский взгляд под лавровым венцом.

Знать, бессилье – всесилию ровня:

Так и сводят друг друга с ума.

Бег постыдный, постыдная ловля.

Хорошо хоть – ненастье и тьма.

(Н.Слепакова. “Рисунок Александра Бенуа к “Медному Всаднику””)

Заметим, что, посвящая его рисунку Бенуа, автор отсылает нас к началу XX века, когда остро звучала тема, заявленная прежде всего Блоком, – тема возмездия. Эта тема звучит и сегодня – Пётр и Евгений оказались ровней: Пётр также безумен, не нужен, унижен забвением. Ключевая фраза стихотворения Н.Слепаковой: “бессилье – всесилию ровня”. Об этом же и упоминаемое выше стихотворение В.Сосноры: теперь герой – “страшный строитель” (вместо пушкинского “строитель чудотворный”); палач и жертва меняются местами, оказываются равны. Бессмыслен взгляд Петра, “устремлённый никуда” (Н.Галкина), – значит, жертвы напрасны и оправданья нет. Палач (теперь “юродивый”, “царь полоумный”) оказывается жертвой, а жертвы могут стать палачами. В этом и есть историческое возмездие, и потому – “Бег постыдный, постыдная ловля”.

Но всё же империя Петра уже миф, город не принадлежит своему основателю, Пётр словно выпадает из времени, “ .царь оказался ненужным, а гений натужным” (А.Найман. “30 градусов восточной долготы, 60 градусов северной широты”). В “продрогшем Парадизе” – “несчастном Петербурге” Пётр чужой:

.поднимет воротник

продрогший Парадиз

и станет Ленинградом,

где император Пётр

для новых горожан –

верзила на коне.

(К.Ривель. “Когда устану я .”)

Вероятно, можно говорить о размывании чёткого привычного образа медного кумира: в его восприятии современными поэтами присутствуют и ирония, и сочувствие опальному, неуместному в городе Ленина императору на коне, отражённому к тому же кривым зеркалом истории в стоящем через Неву монументе другому диктатору – на броневике:

Императорский кентавр на зернистой скале,

Ощерив усы, над Невою летит.

Помёт голубиный на медном челе

Стекает, как белые слёзы, в гранит.

Указ, эстафету, России судьбу

Кентавр-император зажал в кулаке.

И руку навстречу ему протянул

Плюгавый диктатор на броневике.

(Г.Марк. “Невская эстафета”)

Несколько иначе звучит сравнение двух скульптурных персонажей в романе В.Гандельсмана “Там на Неве дом”. Автор “сажает” на коня, который преследует героя, не Петра, а Ленина, и нетрадиционно задаёт традиционный вопрос:

Скажи, куда ты скачешь,

гордый конь,

и где отбросишь ты свои копыта?

Мы подошли к очень важному и принципиально новому аспекту темы: Пётр и Ленин в “статуарном” мифе Петербурга.

Первым удивительную перекличку памятников Петру и Ленину выявил, скорее всего, Иосиф Бродский в эссе “Ленинград”. Вновь к этой теме возвращается Виктор Кривулин в книге “Охота на Мамонта” (СПб., 1998). После Бродского и Кривулина сопоставление Медного всадника и Ленина на броневике у Финляндского вокзала настолько очевидно и наглядно, что существование этих монументов в таком дуалистическом варианте кажется просто задуманным изначально.

Памятник Ленину у Финляндского вокзала – “это единственный в мире монумент человеку на броневике. Уже хотя бы в этом отношении мы имеем дело с символом нового мира. Старый мир представляли люди на лошадях < .>

В полном соответствии с каковым обстоятельством километрах в трёх вниз по течению, на другом берегу стоит памятник человеку, чьё имя город носил со дня своего основания: Петру Великому” (И.Бродский. “Ленинград”).

Далее Бродский отмечает значимость сравнения и окружения памятников: рядом с Лениным – райком партии, “Кресты”, Артиллерийская академия, а протянутая рука указывает на управление КГБ. Около Медного Всадника – Адмиралтейство, Сенат (ныне Государственный исторический архив), “а вытянутой рукой он указывает на Университет, здание которого он построил и в котором человек с броневика позднее получил кое-какое образование”.

Можно сказать, что монументальные образы Ленина–Петра, взятые в сопоставлении, – своего рода новая мифологема Ленинграда–Петербурга. В этом контексте большой интерес представляют два произведения, в названиях которых подчёркивается их петербургский характер: “Петербургский роман” И.Бродского (подзаголовок: “Поэма в трёх частях”) и поэма “Монумент” Нонны Слепаковой (подзаголовок: “Последняя петербургская поэма”).

Перейти на страницу: 1 2 3 4 5

Немного больше о технологиях >>>

В согласии с природой
Высказанные положения ни в коем случае не претендуют на ранг истины в "конечной инстанции". Они только отображают понимание автора о возможном развитии технических систем с учетом основных положений ТРИЗ и имеющихся в природе законов самоорганизации и саморазвития. Ав ...

О вращении электрона
Как известно [1], основанием для введения в физику квантовых постулатов в начале XX века послужило абсолютное несоответствие результатов ряда фундаментальных экспериментальных открытий в области микромира устоявшимся воззрениям на предполагаемые свойства объектов микромира. А и ...

Галерея

Tехнологии прошлого

Раскрытие содержания и конкретизация понятий должны опираться на ту или иную конкретную модель взаимной связи понятий. Модель, объективно отражая определенную сторону связи, имеет границы применимости, за пределами которых ее использование ведет к ложным выводам, но в границах своей применимости она должна обладать не только образностью.

Tехнологии будущего

В связи с развитием теплотехники ученые в прошлом веке пришли к простому, но удивительному закону, потрясшему человечество. Это закон (иногда его называют принцип) возрастания энтропии (хаоса) во Вселенной. technologyside@gmail.com
+7 648 434-5512