Образ Медного Всадника в поэзии конца XX века
Уместно вспомнить стихотворение Елены Шварц “Неугомонный истукан”. Основная коллизия строится опять же на обращении теперь уже героини к “памятнику” (в каком-то смысле “персону” можно так обозначить) – вековому Петру. Стихотворение весьма насыщено фольклорными, петербургскими, мифологическими мотивами: устойчивая мифологема Пётр-Антихрист; смерть Петра, как сказочного Кощея, – в яйце; Петербург, как и задумывал его основатель, – рай, но мёртвый рай; ну и, конечно, восковой Пётр оживает. Мы видим, что душа Петра – это и есть Петербург; разбивается душа Петра – нет Петербурга. Теперь мы понимаем, что “Петербургу быть пусту” – без Петра:
Я тогда яйцо это в стену бросала –
Поутру поезда не нашли вокзала,
И рельсы в тумане кончились вдруг,
Где цвёл и мёрз Петербург.
Тема “восковой персоны” отчётливо слышна и в последнем памятнике Петру работы М.Шемякина в Петропавловской крепости – странном на первый взгляд, но перестающем быть таковым при сравнении с “персоной”. “Перед нами снова “восковая персона” – но пережившая трёхсотлетний процесс магической трансформации, как бы насильственно протащенная сквозь искажающую перспективу истории” (В.Кривулин. “Царь и сфинкс”).
Шемякинский царь пучеглазо и тупо
смотрел на плоды успокоенных рук.
Как мелкоголов он,
затянутый туго.
И дробь выбивал его левый каблук.
Что бронза? Что плоть? Что мертво? Что живое?
Что сдвинулось с места в ночной тишине?
Как он не похож на того,
над Невою,
босого, в рубахе ночной, на коне!
(Е.Поляков. “Петербург”)
“Если растреллиевский кесарь являл образ победителя в зените незыблемой славы, а фальконетов – имперского преобразователя, революционного самодержца, исполненного вулканической энергией, то третьего мы видим в поражении” (Д.Бобышев. “Медный сидень”). Как и всякий памятник Петру в Петербурге, шемякинский Пётр мгновенно мифологизировался. Безусловно, он гораздо большее, чем просто памятник, – перед нами воплощённая идея, символ, знак. Этот Пётр, вернувшийся весной 1991 года на то место, откуда когда-то начинался город, дисгармоничен, весь соткан из противоречий, он отражает современное восприятие истории и жизни вообще.
Таким образом, культурным сознанием конца XXвека Пётр–Медный Всадник воспринимается как многоплановый, неоднозначный образ. Он по-прежнему взнуздывает реку и державу (“Признание в любви, или Начало произведения” А.Сопровского); он предтеча страшного, кровавого XX века (“В тот час, когда в загаженных парадных .” Г.Марка). Наряду с этими вполне традиционными взглядами в 60-е годы появляется новый аспект темы. Современное восприятие Петра строится на противопоставлении Петра и Ленина в их отношении к городу и города к ним, и выводы поэтов зачастую весьма пессимистичны:
Этот город, ныне старый,
над неновою Невой,
стал какой-то лишней тарой,
слишком пышной для него.
Крест и крепость без победы,
и дворец, где нет царя,
всадник злой, Евгений бедный,
броневик, – всё было зря.
(Д.Бобышев. “Силы и Престолы”)
Парадиз разрушен, город замусорен и пуст (буквальное эхо пророчества “Петербургу быть пусту”):
В эти дни кажется,
что я просто умру
в этом пустом и холодном городе,
среди дворцов с выбитыми стёклами
и рухнувшими перекрытиями,
в городе, где среди смёрзшихся кустов
“чудотворный строитель”,
грозно взирающий на руины Санкт-Петербурга
своими слепыми бронзовыми глазами.
(О.Вендик. “Ленинград”)
Все реплики, касающиеся Медного Всадника как культурного феномена, сконцентрированы в стихотворении Г.Марка:
Дух кровоточит изнутри,
из влажной теми подворотен,
как будто с Богом на пари
сей град поставлен на болоте,
по мановению руки,
по одному царёву слову .
Но всё ж престол Петра Святого –
на берегах другой реки.
Спор о Петре–Медном Всаднике вообще не может быть завершён, потому что “невозможен выбор между апологией Петра и оправданием Евгения”. Как верно было замечено, этот длящийся спор “важнее открывающихся истин” 5. Поэтому по-прежнему актуален пушкинский вопрос: “Куда ты скачешь, гордый конь? ” – и как отзвук – вопрос современного поэта: “Куда устремлены Петра потомки?” (Н.Гандельсман. “Там на Неве дом”).
Немного больше о технологиях >>>
Колумбия ожидание мира
«Мы — колумбийцы — выжили в таких трудных
географических условиях — и горы, и болота. Мы не сломались, несмотря на
десятилетия непрекращающейся войны. Мы продолжаем работать и радоваться жизни.
Война — это как явление природы, как ураган, ему нужно сопротивляться!»
Не знаю, к ...
Оптимизация структуры стохастического графа c переменной интенсивностью выполнения работ
Задача
распределения ресурсов (нескладируемого типа) на cтохастических сетях (параллельные
проекты) сформулирована как обусловленная переменной структурой графа.
Предложенный метод решения обеспечивает получение экстремального графа для
случая, когда каждая работа многопроектно ...
